Хирургическая менопауза и химиотерапия – взаимоотягощающие ятрогенные факторы риска метаболических нарушений

Злокачественные новообразования (ЗНО) являются острой социально-экономической проблемой в современном мире. По данным официальной статистики, к концу 2019 года более 3,9 млн населения РФ имели ЗНО. Необходимо отметить, что заболеваемость ЗНО у женщин репродуктивного возраста неуклонно растет. Наиболее распространёнными локализациями онкологических заболеваний у женского населения страны являются органы репродуктивной системы (38,8%).  Из них на долю рака молочной железы приходится 21,1%, тела матки — 7,8%, шейки матки — 5,0%, яичника — 4,1%  [1].

Одним из основных методов лечения ЗНО женских половых органов является проведение оперативных вмешательств, включающих  двухстороннюю овариоэктомию, что приводит к хирургической менопаузе. Кроме того, больным раком молочной железы (РМЖ), имеющих мутации в генах BRCA1/2, проведение двусторонней овариоэктомии может быть рекомендовано в качестве риск-редуцирующей операции [2]. Симптомы хирургической менопаузы крайне негативно сказываются на качестве жизни женщин репродуктивного возраста, а также имеют социальные последствия — способствуют ухудшению микроклимата в семье и приводят к ограничению трудоспособности и социальной активности [3].

Характерные для хирургической менопаузы остро возникающий дефицит эстрогенов, повышение уровня ФСГ, относительная гиперандрогения, ассоциированы с изменением композиционного состава тела и метаболических показателей [4, 5]. Андрогены, особенно свободный тестостерон, способствуют накоплению висцерального жира, что приводит к перераспределению жировой ткани. Еще одним изменением в композиционном составе тела, характерным для постменопаузы, является потеря мышечной массы, ведущая к саркопении, что в свою очередь ассоциировано с риском переломов, увеличением инвалидности и общей смертности [6].

Было установлено, что ранняя менопауза ассоциирована с развитием инсулинорезистентности и увеличением риска сахарного дабета 2 типа  (СД) на 32% по сравнению с менопаузой, наступившей в возрасте 50-54 года [7]. У пациенток с двусторонней овариоэктомией в анамнезе риск СД выше на 57% по сравнению с женщинами с естественной менопаузой [8, 9].

Риск сердечно-сосудистых заболеаний (ССЗ) ассоциирован с более ранним возрастом наступления менопаузы, как естественной, так и хирургической [10]. Установлено, что хирургическая менопауза связана с увеличением риска ССЗ на 20% по сравнению с женщинами с естественной менопаузой в том же возрасте [11, 12]. Кроме того, острое выключение функции яичников способствует нарушению липидного профиля, которое проявляется повышением общего холестерина, ЛПНП и триглицеридов на 10–15% и снижением ЛПВП [13].

Адъювантная химиотерапия (АХТ) способствует увеличению риска метаболического синдрома у больных ЗНО органов репродуктивной системы, в большей степени у пациенток репродуктивного возраста. По данным Bicakli и др., у больных РМЖ после проведения 6 курсов АХТ наблюдалось статистически значимое увеличение количества висцерального жира,  дислипидемия, а также увеличение соотношения объемов талии к бедрам [14].

Пациенткам, получающим терапию гормональную терапию тамоксифеном, в еще большей степени необходимо уделять пристальное внимание липидному спектру в связи с тем, что тамоксифен увеличивает риск гипертриглицеридемии, сахарного диабета и венозных тромбоэмболий. [15].

Заключение

Проведенный анализ данных литературы позволяет заключить, что хирургическая менопауза и химиотерапия являются взаимоотягощающими ятрогенными факторами риска метаболических нарушений, приводящих к увеличению риска ССЗ и СД у пациенток с ЗНО органов репродуктивной системы.

Учитывая вышеперечисленное, в данной группе пациенток крайне важным является своевременная диагностика и адекватный подбор комплексного лечения, направленного на коррекцию ранних и отдаленных последствий дефицита половых гормонов.

Список литературы

1.      Под ред. А.Д. Каприна, В.В. Старинского, А.О. Шахзадовой Злокачественные новообразования в России в 2019 году (заболеваемость и смертность) − М.: МНИОИ им. П.А. Герцена − филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» Минздрава России, − 2020. − илл. − 252 с. ISBN 978-5-8.

2.      Vermeulen R.F.M., Korse C.M., Kenter G.G., Brood-van Zanten M.M.A., Beurden M. van. Safety of hormone replacement therapy following risk-reducing salpingo-oophorectomy: systematic review of literature and guidelines. Climacteric. 2019; 22(4):352–60.

3.      Шабалова О.В., Юренева С.В. и др. Коррекция менопаузальных симптомов у пациенток с гормон-позитивными опухолями органов репродуктивной системы. Современная Онкология. 2020; 22(3):154–159.

4.      Delamater L., Santoro N. Management of the Perimenopause. Clin Obstet Gynecol. 2018; 61(3):419–32.

5.      Dehghan A., Vasan S.K., Fielding B.A., Karpe F. A prospective study of the relationships between change in body composition and cardiovascular risk factors across the menopause. Menopause [Internet]. 2021; 28(4):400–6.

6.      Sipilä S., Törmäkangas T., Sillanpää E., Aukee P., Kujala U.M., Kovanen V., et al. Muscle and bone mass in middle-aged women: role of menopausal status and physical activity. J Cachexia Sarcopenia Muscle. 2020; 11(3):698–709.

7.      Yazdkhasti M., Tourzani Z.M., Roozbeh N., Hasanpour V., Saeieh S.E., Abdi F. The association between diabetes and age at the onset of menopause: a systematic  review protocol. Syst Rev. 2019; 8(1):80.

8.      Chiang C.-H., Chen W., Tsai I.-J., Hsu C.Y., Wang J.-H., Lin S.-Z., et al. Diabetes mellitus risk after hysterectomy. Medicine (Baltimore) [Internet]. 2021; 100(4):e24468.

9.      Pandeya N., Huxley R.R., Chung H.-F., Dobson A.J., Kuh D., Hardy R., et al. Female reproductive history and risk of type 2 diabetes: A prospective analysis of  126 721 women. Diabetes Obes Metab. 2018; 20(9):2103–12.

10.    Юренева С.В., Ермакова Е.И. Оценка эффективности альтернативных методов лечения менопаузальных симптомов у женщин в постменопаузе. Гинекология. 2017; 19(1):21–6.

11.    Zhu D., Chung H.-F., Dobson A.J., Pandeya N., Brunner E.J., Kuh D., et al. Type of menopause, age of menopause and variations in the risk of incident  cardiovascular disease: pooled analysis of individual data from 10 international studies. Hum Reprod. 2020; 35(8):1933–43.

12.    Dam V., van der Schouw Y.T., Onland-Moret N.C., Groenwold R.H.H., Peters S.A.E., Burgess S., et al. Association of menopausal characteristics and risk of coronary heart disease: a  pan-European case-cohort analysis. Int J Epidemiol. 2019; 48(4):1275–85.

13.    Anagnostis P., Bitzer J., Cano A., Ceausu I., Chedraui P., Durmusoglu F., et al. Menopause symptom management in women with dyslipidemias: An EMAS clinical guide. Maturitas. 2020; 135:82–8.

14.    Bicakli D.H., Varol U., Degirmenci M., Tunali D., Cakar B., Durusoy R., et al. Adjuvant chemotherapy may contribute to an increased risk for metabolic syndrome in patients with breast cancer. J Oncol Pharm Pract [Internet]. 2016; 22(1):46–53.

15.    Fredslund S.O., Gravholt C.H., Laursen B.E., Jensen A.B. Key metabolic parameters change significantly in early breast cancer survivors: an  explorative PILOT study. J Transl Med. 2019; 17(1):105.